В год столетия со дня рождения А.С.Пушкина (июнь 1899 года) выходивший в Санкт-Петербурге журнал «Мир Божий» поместил статью С.Ашевского «Пушкин и война».
Издание определяло себя как ежемесячный литературный научно-популярный журнал для самообразования. Статья (приводится здесь в сокращении, выполненном в 1999 году Геннадием Егоровым) и сегодня является, пожалуй, самым полным обзором того, как великий поэт относился к военной службе и войне.
Пушкин, как известно, никогда не служил и не носил военного мундира. Это удивительно, потому что условия воспитания и окружающая среда, воинственное настроение эпохи влекли поэта к военной службе.
Само Царское Село с обширным садом, наполненным «и славой мраморной, и медными хвалами екатерининских орлов», могли развивать воинственные чувства у лицеистов. Через Царское Село проходили войска, отправлявшиеся на борьбу с Наполеоном: «Со старшими мы братьями прощались, завидуя тому, кто умирать шёл мимо нас».
В 1815 году Пушкин выражал сожаление, что ему не удалось принять участие в защите Отечества: «Почто ж на бранный дол я крови не пролил?».
Однако в других лицейских стихотворениях Пушкин заявляет, что не любит «бранный гром». В послании к К.Н.Батюшкову Пушкин отказывается воспевать «войны кровавый пир», а в послании А.М.Горчакову не желает, чтобы он был увлечён славой в «путь кровавый». В стихотворении «Мечтатель» поэт решительно заявляет о своём равнодушии к военной славе: «Прелестна сердцу тишина, нейду, нейду за Славой».
16-летний лицеист своё обращение к Александру Первому, возвратившемуся с победой из Парижа, заканчивает призывом к миру: «О русский царь! Оставь же шлем стальной и грозный меч войны».
Поднося своему дяде Василию Львовичу поздравление в стихах на Пасху 1816 года, Пушкин, между прочим, выражал и такое желание:
Дай Бог, чтобы во всей вселенной
Воскресли мир и тишина.
Но общение с царскосельскими гусарами оказало сильное влияние на юного поэта. Вид блестящего гусара отгонял в мечтах «мирные картины прелестной сельской простоты». И он воображал себя на бранном поле, летел в бой «на гибель супостата».
В это время Пушкин мечтал о поступлении в гусары. В 1817 году, по выходе из лицея, он идеализирует военное поприще:
Что восхитительней, живей,
Войны, сражений и пожаров,
Кровавых и пустых полей
Бивака, рыцарских ударов?
Под влиянием дяди и друзей поэт всё-таки отказался от военной службы, предоставив себе «уединенье и свободу»:
Парады, караул, ученье –
Всё это оды не внушит,
А только душу иссушит.
Но до окончательного отказа от военной карьеры было ещё далеко. Воинственное настроение Пушкина усилилось во время его пребывания на юге России. Здесь, собираясь лично стать в ряды защитников Греции от турок и «причаститься кровавой чашей», поэт написал стихотворение «Война». В нём он радостно восклицает:
Увижу кровь, увижу праздник мести,
Засвищет вкруг меня губительный свинец.
И выражает надежду на то, что «предметы гордых песнопений разбудят мой уснувший гений».
Принять активное участие в освобождении Греции Пушкину не удалось. Но в 1828 году, когда открылась война за освобождение «страны героев и богов», Пушкин просился в действующую армию на Дунай. Просьба эта была вызвана не мечтами о военной славе, а чересчур отеческой опекой графа Бенкендорфа, от которого Пушкин не прочь был уехать в Китай.
Те же побуждения, да ещё неудачное сватовство к Н.Н.Гончаровой, заставили Пушкина совершить путешествие на Кавказ, где шли военные действия в 1829 году. Но после женитьбы Пушкин смотрел на военную службу как на верх несчастья: в одном из писем к жене под влиянием ревности он полушутя грозил развестись и уйти «в солдаты с горя».
Военная тема проходит у Пушкина в поэме «Руслан и Людмила», в «Кавказском пленнике», в «Бахчисарайском фонтане», в трагедии «Борис Годунов» и, конечно, в «Полтаве». «Путешествие в Арзрум» замечательно заявлением Пушкина о недостаточности одной силы оружия для окончательного замирения Кавказа. На помощь грубой силе, по мнению поэта, должна явиться мирная культура, «проповедание Евангелия».
Обратившись к лирическим стихотворениям Пушкина периода его зрелости, мы совсем не найдём данных, чтобы считать нашего великого поэта певцом войны ради войны. Он не написал почти ни одной оды в честь побед, одержанных русскими войсками в царствование Николая Первого. Пушкин далёк от угроз Европе наступательной войной. А по отношению к Польше, где шли кровавые столкновения с русскими, он явился проповедником примирения.
Далёкий от радикальной проповеди «Долой оружие!» Пушкин в зрелую пору своего творчества допускал войну только как неизбежное зло. Такими неизбежными войнами он считал войны для защиты Отечества от иноземных нашествий и войны освободительные.
Таким образом, если в юности пламенная натура поэта находила «упоение в бою», то впоследствии его ум и гуманное чувство возмущались «злом воинственных чудес», связанных с убийствами, грабежами, насилием.
Отказавшись от дипломатического поприща, великий поэт своими произведениями сделал для мира гораздо более того, что он мог бы сделать в роли дипломата. Он пробуждал лирой «чувства добрые», рисовал идеал будущего,
Когда народы, распри позабыв,
В великую семью соединятся.
