Мужайся ж, презирай обман,
Стезёю правды бодро следуй,
Люби сирот и мой Коран
Дрожащей твари проповедуй.
А.С.Пушкин, «Подражание Корану», 1824.
Читать Коран, святую книгу мусульман, переданную им посланником Божьим Мухаммедом – непростое занятие. Однако Александр Сергеевич Пушкин нашел время для этой умственной работы.
Как считают литературоведы, увлечься Кораном поэт мог в Одессе, где обитал официально как бы в командировке, а фактически – в изгнании. Вспомним начало одного пушкинского наброска: «В пещере тайной, в день гоненья, Читал я сладостный Коран…»
Каким именно текстом Корана пользовался поэт? Был ли это французский перевод К.Савари от 1783 года? Возможно был. Однако в руках Пушкина скорее всего оказался русский перевод с более раннего французского варианта. А именно, перевод писателя М.Верёвкина, издание 1790 года.
В стенах старинной библиотеки Казанского университета автору этих строк, Геннадию Егорову (город Казань), довелось полистать этот фолиант М.Верёвкина. Толстый кожаный переплёт, 600 страниц не слишком крупным шрифтом. Язык изложения тяжеловат, насыщен архаизмами. И хотя переводчик не знал языка первоисточника (арабского), он настойчиво подчёркивал, что слог Корана – «самый чистый и красный».
Уже в наши дни лучший английский переводчик Корана А.Альберри подтвердит, что «Коран, безусловно может претендовать на положение одного из величайших литературных шедевров человечества». Ведь этот исламский свод конституционных и моральных уложений написан в подлиннике высокопафосным стихом…
До сего дня, кажется, никто из пушкиноведов толком так и не объяснил, почему Коран «запал» в душу русскому поэту. Переехав из Одессы в Михайловское не по своей воле в августе 1824 года, Пушкин уже на следующий месяц начинает сочинять «Подражание Корану».
Его работа над девятью стихами «Подражания Корану» длится три месяца. И продвигается с трудом: записи обнаружены в разных местах двух рабочих тетрадей изгнанника. Работа не прерывается, хотя обстановка ничем не напоминает Восток. Вокруг поэта – русская старина. Да и экземпляр Корана на православной Псковщине вряд ли можно было найти, чтобы ещё раз вернуться к тексту священного Писания мусульман..
Однако на юге России поэт познакомился с Крымом и Кавказом. А что это как не российский Восток?
Итак, в русской глубинке поэт-отшельник по-настоящему увлёкся Кораном. Ему так полюбились его образы и сюжеты, что в письме к другу П.Вяземскому Пушкин сравнивал своё невольное кочевание по России с бегством необыкновенного человека Мухаммеда из Мекки в Медину. Да и рукопись своих стихов в переписке он иронически величал «Кораном».
Экзотическую восточную книгу, о которой мы ведем разговор, Александр Сергеевич воспринял эмоционально и поэтически. В одном из примечаний к своему «Подражанию» он воскликнет: «Плохая физика, но зато какая смелая поэзия!». Для него Мухаммед (Магомет) – не просто Пророк, но поэт. И потому биографы ставят в один ряд пушкинские создания «Свободы сеятель пустынный» (1823), «Подражание Корану» (1824), «Пророк» (1826). Пушкина в ту пору занимали мысли о собственном предназначении поэта как вершителя человеческих судеб.
Пушкинист Н.Лернер утверждал, что Александр Сергеевич дал в «Подражании Корану» «высший образец глубокой религиозной и исторической интуиции». Его стих звучен и ритмичен. Так что при публикации он приводит в восторг, например, декабриста Кондратия Рылеева. Кое-кто из современных Пушкину стихотворцев тоже пытается слагать вирши по мотивам Корана. Увы, они оказываются беспомощными.
«Подражанием Корану» не закончились восточные нотки в сочинениях Пушкина. Он как бы закладывает целую традицию ислама в русской культуре. О Саре, гурии Пророка, и его дочери Фатиме пишет А.Фет. Исламские и библейские мотивы и образы хороши в многочисленных любовных стихах И.Бунина. Н.Гумилев уверяет нас, что «всё в себе вмещает человек, Который любит мир и верит в Бога».
С.Есенин, побывав не где-то далеко, а всего лишь в Грузии, заявит: «Поэты – все единой крови. И сам я тоже азиат в поступках, в помыслах и в слове». А учившийся на физмате Казанского университета В.Хлебников нёс в душе тайну особой близости России и Востока. Он шутил: «Ведь мусульмане те же русские, милы глаза немного узкие…»
Все эти высказывания относятся ко времени, когда не было такого уродливого явления, как терроризм. Однако «правильный» ислам, как и христианство, зовут людей к миру и справедливости, к оказании помощи нуждающимся. То есть, к добрым деяниям.
И давайте будем отличать ислам от исламизма как вида религиозной нетерпимости. «Да притечём и мы ко свету. И да падёт с очей туман» - подсказывает нам Пушкин, заканчивая четвертый стих своего «Подражания Корану».
