| Поэт Державин - себежский помещик |
| На главную |
|
Пылкий певец Екатерины Второй Г.Р.Державин был не только поэтом, но и видным администратором, а также землевладельцем. В своих «Записках»принадлежащие ему имения он посчитал населёнными двумя тысячами крепостных душ, что по тем временам было немного. Из них около 300 крестьян проживали в деревнях «Себежского Ключа», пожалованных молодому офицеру Державину при его выходе в штатскую службу в 1777 году. Добрым отцом или обыкновенным барином был Гавриил Романович для своих подданных?
Его обстоятельный биограф академик Я.К.Грот не дал однозначного ответа на этот вопрос. Но кое о чём мы можем судить сами по сохранившейся переписке поэта… ПУГАЧЕВА ЛОВИЛИ ЗА НАГРАДЫ Во время пугачевского восстания мелкопоместный казанский дворянин Державин усердно гонялся за главным бунтовщиком. Но и Пугачев пообещал 10 тысяч рублей за голову 30-летнего капитана-поручика Державина. Удача не сопутствовала ни тому, ни другому. Поэт, сочинявший поначалу «татарские песни» (себя он считал потомком ордынского мурзы Багрима, принявшего православие), после пленения Емельяна был обойден наградами. Лишь в результате нескромной апелляции прямо к матушке-императрице последовал указ Сената от 15 февраля 1777 года. Этим указом Екатерина объявила: «Всемилостливейше пожаловали мы коллежскому советнику Державину в вечное и потомственное владение в Полоцкой провинции Себежского Ключа часть Каниновскую со всеми принадлежащими к ней угодьями». Полоцкая провинция с Себежским уездом с 1802 года была отнесена к Белорусской губернии, названной в 1840 году Витебской. Слово «ключ» в старые времена означало (см. словарь Даля) волость или поместье из нескольких сел и деревень с центральным местечком. В заключительном девятом томе дореволюционного издания «Сочинения Г.Р.Державина» дотошный Яков Грот пояснил, что в 1782 году себежские владения Державина представлялись так: Каниново- 53 души, Страхово-27, Стахово-14, Чепелево-27, Зуёво-40, Лехново-46, Крутилово-26, Жаворонки-16, Ермолаево-35, Козыряево-37. Всего 321 душа. За эти сведения биограф благодарил управляющего могилёвской казённой палатой Я.Л.Эйлера. Ведь собирая рукописи Державина и сведения о нем, Грот объездил много державинских мест, включая Белоруссию. По Гроту в себежском имении сановника Екатерины не было ни фольварка (помещичьего хозяйства), ни господского дома. При наездах Державина (вероятно, по пути в белорусские командировки 1799 и 1800 годов или на обратном пути) он останавливался не в местечке Каниново (которое не случайно значится в списке Эйлера первым), а в деревне Зуёво. Потому что здесь у одного крестьянина была двойная изба, разделенная сенями. Так что всё имение получило название ЗУЁВО, хотя употреблялось и шведское название «Левенгаген», явно оставшееся от польского владычества в себежском крае. После смерти Державина в 1816 году имением Зуёво владела вторая супруга поэта Дарья Алексеевна Дьякова. И когда она составляла своё завещание, то на всех себежских землях поэта числилось 195 душ. Такая убыль за полвека происходила главным образом от переселения части крестьян во владения Гавриила Романовича в других четырех губерниях, в частности, в Оренбургской и Новгородской. НА ЗАЩИТЕ КРЕСТЬЯН Грот как-то заметил, что Державин был беспомощным в практической жизни, неспособным самостоятельно вести хозяйственные дела. Но помещённые в томе 6 «Сочинений Г.Р.Державина» письма от 1800-1802 годов говорят о другом. В этих письмах певец империи и свободы не упоминает названий своих себежских деревень (зачем занятому человеку их помнить?). И называет трудившихся на него крестьян «мои поляки», «польские крестьяне» в «полоцкой моей деревне». Он вовсе не равнодушен к тому, как ведётся в них хозяйство. В частности, в письме управляющему новгородской Званкой, где была богатая господская усадьба, Державин требует «отпустить восвояси» себежских крестьян, отработавших срок на сенокосе и заготовке дров на берегах Волхова. И добавляет: «О моих поляках перепишись с Я.З.Зотовым, который живет в городе Опочке и к которому при сем прилагаю письмо, …сколько именно и когда в год к тебе работников присылать». Управляющего себежским пометьем Якова Зотовича Зотова он благодарит «за защиту крестьян моих», которых обидел некий Голубь, управляющий соседним имением графа П.К.Разумовского. Сиятельного графа отдельным посланием поэт-барин просит предписать Голубю, «чтоб он притеснениями и ябедами своими не завлекал по несправедливости в суды крестьян моих напрасно и не причинял бы им чрез то убытков и разорения». Он просит Разумовского продать ему деревню Игрищи и Осиновку или примыкающие к ним болота, имеющие дровяной лес. Это для восполнения дефицита дров в «деревнях моих Белорусской губернии Себежского уезда». В другой раз Державин просит Зотова поторопиться с высылкой оброка, срок которого подошел. И добавляет: «А чтоб в сравнение прочих соседей приумножить и мне доход мой с польских крестьян моих, однако без лишнего их отягощения». Известно, что родовое поместье неподалёку от Казани почти не приносило доходов его владельцу, так как доходы утаивались старостами и управляющими. Стихотворец относился к этому снисходительно, уповал на «справедливость и хорошее устройство». Хлебосол Державин, слывший гедонистом ( у них «вино, веселье и любовь» были главными радостями бытия), жил не по средствам. В конце июня 1812 года, уже будучи отставленным со всех постов, он приехал в Псков, чтобы продать своё имение Левенгаген для уплаты долгов. Но вторую неделю шла война с Наполеоном, французы угрожали Себежу и Пскову. И, написав звучный стих у гроба псковского князя Всеволода Гавриила, «славный старик» вернулся в излюбленную Званку на Новгородчину. Детей от обоих браков у него не было. И после смерти жены Дьяковой в 1842 году по её завещанию имение Левенгаген (оно же Зуёво) досталось её племяннику генерал-майору П.Н.Дьякову. При уничтожении крепостного права тот добровольно отдал имение крестьянам. А ГДЕ ТУТ ПРИХАБЫ? Любопытно, что из десяти деревень, входивших в себежское владение «маэстро русской поэзии» (похвала Белинского), пять и сегодня мы видим на крупномасштабной карте Псковской области издания начала 1990-х годов. Некоторые теперь пишутся иначе, но созвучно старинным названиям. Это Зуёво, Кониново, Леохново, Ермолово, Ковыряево (по современному административному делению деревни Кониново, Ермолово и Ковыряево сейчас входят в состав Опочецкого, а не Себежского района).Упадок своих деревень с годами служитель муз предвидел и реагировал на это мудро и спокойно: «Что жизнь ничтожная? Засохнет бор и сад». Однако он верил: «Героев и певцов вселенна не забудет, в могиле буду я, но буду говорить»… В перечне державинских сел и деревень ни Сенат, ни Эйлер, ни Грот не называют Прихабы, населенный пункт с церковью и парком, что в 5-6 километрах от Зуёво. И это не случайно. У автора этого очерка есть несколько аргументов в доказательство того, что лет 40-50 тому назад Прихабы известным себежским краеведом и художником К.М..Громовым были ошибочно связаны с именем творца хвалебных од Фелице. Полная ясность здесь наступила бы, если бы Себежский краеведческий музей обладал «Двухверсткой межевания 18 века (1780-1790 годов) Витебской губернии». На ней представлен Себежский уезд с границами земельных участков, привязанных к местности. Имена тогдашних владельцев земли указаны не на самой этой, рисованной от руки, нетопографической карте, а в приложенных к ней «Экономических примечаниях к межеванию». Примечания даны в виде таблиц с перечнем названий сел и имен владельцев. Всё это сегодня можно купить в Интернете на сайте Литера.Ру. И стоят копии по прикидке не более 10 тысяч рублей. Как сообщил мне в конце 2006 года директор Себежского музея А.С.Петренко, он знает о существовании двухверстки 18 века. Но финансовые возможности музея по пополнению фондов весьма ограничены. Не найдется ли спонсор среди господ местных предпринимателей? |
