В первом томе только начавшего выходить в 1870 году журнала «Русская старина» опубликованы письма полководцу Отечественной войны 1812 года Петру Петровичу Коновницыну от вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны, жены Павла Первого. Того российского императора, который подверг Коновницына опале в начале его генеральской карьеры…
В предисловии журнал дал подробную биографию патриота и гуманиста Коновницына. При этом обстоятельства, сопутствующие переписке, были лишь слегка обозначены. Вот как они подробнее выглядят по другим источникам, дореволюционным.
Мария Фёдоровна ( в девичестве Софья-Доротея Вюртембергская),
после замужества дарила Павлу чуть ли не каждый год по ребёнку. Старший сын Александр в 1801 году сменил на троне отца, ставшего жертвой дворянского заговора. И потому за него вдова была спокойна. Она со всей пылкостью своего характера занялась воспитанием младших сыновей. По свидетельствам, любящая и преданная мать была прямо таки грозой для своих детей.
Перед войной 1812 года великие князья (это их официальный титул) вступили в отроческий возраст. В тот период склонная по натуре к искусствам и ценившая науки Мария Федоровна лично занималась расписанием домашних занятий сыновей. В открывшийся Царскосельский лицей августейших особ решили не отдавать.
Но наука князьям показалась скучным делом. Оба тяготели к военным занятиям. В 1812 году братья достигли 16-ти и 14-ти лет. И рвались на войну. Однако встретили от маменьки решительный отказ. Лишь два года спустя, когда русская армия была на территории врага, обоим Павловичам было разрешено прибыть к армии (заметим: к армии, но не в армию!).
Великий князь Николай Павлович
«Порфироносная вдова» (определение А.С.Пушкина) напутствовала их прекрасно сложенным посланием, полным высокой морали. И закончила его так: «Ступайте с Богом и возвращайтесь с Богом!». Впрочем, так тогда провожали и простых солдат.
Для встречи братьев, а потом и опеки над ними, Александр Первый назначил авторитетного генерал-адъютанта Петра Петровича Коновницына. Из-за весенней распутицы 1814 года великие князья застряли в Германии. И, к великому своему горю, опоздали к штурму Парижа.
Мать же оказалась вполне довольна выбором Александра по части опекуна. И писала генералу-наставнику 2 апреля 1814 года мелким почерком близорукой дамы: «На вашу совесть возложено теперь их [сыновей ] сохранение, и я с полною надеждою полагаюсь на вас, что вы в сем отношении будете их друг, советник и хранитель».
В Париже великие князья осмотрели военные учреждения, политехническую школу, дом инвалидов-французов, казармы, госпитали. Вряд ли за ними везде поспевал «дядька-руководитель» (определение старинного журнала): страдая от двух ранений, он пользовался тогда костылями. И мечтал поскорее вернуться в поместье под Гдовом, записав в дневнике: «5 июля рассчитываю, если Бог поможет, быть в любезном своём Кярове» (однако это свидание состоялось лишь в октябре 1814 года).
1815-й год привёл к возобновлению войны с Наполеоном, бежавшим с острова Эльбы в Париж. И вновь военным ментором при царских отпрысках стал Петр Петрович. Вдова-императрица писала ему 11 мая 1815 года: «Внимание ваше, конечно, обращено будет на занятие их полезными упражнениями, отвращение праздности, хороший выбор знакомств…, ограждение их от хитрых внушений льстецов». В сохранившихся письмах к сыновьям она неизменно передаёт привет «доброму генералу Коновницыну», а то и справляется о его здоровье.
Великий князь Михаил Павлович
Париж снова пал. Его роскошь, соблазны, разврат тревожат Марию Федоровну. Но 29 августа, после смотра армии, в котором во главе русских бригад обнажили шпаги и оба великих князя, они вернулись в Россию.
Материнское беспокойство осталось позади. Ещё в 1814 году вдова отблагодарила Коновницына табакеркой с драгоценными камнями и надписью «Мария». А за опекунство 1815 года Коновницын получил в заведование половину военного министерства. Хотя вряд ли только за это, а скорее за весь комплекс военных заслуг. Чуть позднее он стал графом и попечителем военных учебных заведений.
Расстался генерал с великими князьями прекрасным прощальным наставлением. Историк Шильдер назвал это письмо из 12 пунктов «вечным памятником светлого ума и доброй души военного руководителя». Вот только одна фраза из этого наставления: «Если придёт время командовать вам частями войск, сколь бы велики или малы ни были, да будет первейшее ваше старание о содержании их вообще и о призрении больных и страждущих».
А вот и эпилог нашего повествования. «Дорогой Николаша» (так звала сына по-домашнему Мария Федоровна) в 1822 году прошёл за гробом своего опытного военного наставника и подарил иконы для церкви Покрова в Кярове, где упокоился граф. Взойдя на российский трон в 1825 году, он не простил двух сыновей полководца, оказавшихся причастными к «декабрьской смуте», но наказание было несуровым.
Михаил Павлович, едва не погибший на Сенатской площади от выстрела Каховского, стал строгим начальником артиллерийского ведомства, но часто проявлял доброту к подчинённым.
Сама Мария Федоровна вошла в российскую историю как основательница многих благотворительных учреждений. И в наши дни могла бы стать отличным министром социального обеспечения или образования.
Геннадий Егоров
Опубликовано в газете «Гдовская Заря» Псковской области
29 ноября 2005 года.
Сетевая версия - автора от февраля 2012 года
